- Ну, как, ребята, выдюжим или побежим от танков, сверкая пятками? Ведь вчерашнего дня немцы нам не простят, - с наигранной веселостью проговорил он.
Бойцы промолчали: видимо, шутка лейтенанта им не понравилась. За всех ответил сержант Зотов:
- От танков мы никогда не бегали и не побежим. Вы сами это видели и знаете.- В голосе его чувствовалась обида.
Лейтенант понял, что шутка его оказалась неудачной. На некоторое время воцарилась тишина. Снова заговорил сержант Зотов, который, наверное почувствовал себя обязанным вместо лейтенанта поднять настроение бойцам:
-Ладно. Что будет – увидим, ждать осталось немного, скоро опять поползет немчура. А сейчас, рядовой Прудников, соври-ка нам что0нибудь, ведь ты же мастер по этой части, - сказал он, обращаясь к стоящему рядом бойцу.
Однако и эта шутка не удалась. На лице Василия Прудникова проступили и удивление, обида. Волнуясь, он возразил:
- Это когда же я врал-то? Я всегда говорю только правду.
- Не сердись, Прудников. Как хоть тебя величать по отчеству? – не сдавался Зотов.
- Как, как … У нас в деревне все меня звали Василием Тимофеевичем. Я был единственным на всю округу плотником и столяром,- справившись с волнением, ответил рядовой Прудников.
- Все равно, Василий Тимофеевич, не отстану я от тебя. Расскажи что–нибудь. На душе что-то беспокойно, пошел на мировую сержант.
- Так и быть расскажу, но чистую правду, - согласился Прудников. Стоявшие рядом бойцы окружили рассказчика, приготовились слушать:

- Был у нас в деревне пастух Клоков Иван, веселый такой, женщинам очень нравился. Бывало соберемся на краю деревни, ждем гармониста, чтобы после трудов денных попеть, поплясать, а то и сходить в соседнюю деревню. Так принято у нас было. Так вот равных Ивану не было в деревне: что спеть, что сплясать был великий мастер. На смоленском рожке играл. А моя супруга (а мы только что поженились) как-то по особенному посмотрела на него. Я тут, же смекнул: наверное, он приглянулся ей. Решил проследить: нет ли у них встреч или особых разговоров. Дожидался, когда он должен к нам прийти, делал вид, что ухожу во двор поработать, а сам залезал в сундук и слушал, о чем они говорят. Так продолжалось в течении трех дней. Ничего подозрительного я не обнаружил и мое недоверие к жене сменилось великой любовью. Обложил я себя нехорошими словами и решил6 вернее и меле моей Александры нет на свете. Буду жив, вернусь домой, ни одного плохого слова она от меня не услышит. И заживем мы с ней. Ведь столько дел у нас будет после войны…

Рассказчик умолк, задумался , и все замолчали. Очевидно, каждый из них видел свое будущее в своем родном селе.
-Да-а, чудак ты, Тимофеич, - сказал Зотов, - У нас в деревне тоже был чудак…, - хотелось все же сержанту настроить бойцов на веселый лад, но осекся – понял, что его никто не слушает, всем по душе сейчас серьезные раздумья…

Наступило время рассвета. Подполковник Герасимов успел провести совещание с командирами взводов о тактике ведения боя в данных условиях, используя имеющееся вооружение. В восьмом часу утра показалось солнце. День обещал быть солнечным и теплым, а для бойцов еще и жарким. К Командиру отряда обратились двое дозорных и сообщили, что от Клементьева на Рузу идут восемь танков с пехотой на броне. Значит, до атаки оставались считанные минуты. Когда же рев танков и лязганье гусениц донеслись до леса, здесь они усилились многократно, действовали на нервы бойцов, возбуждая злость и ненависть к врагу. Танки двигались стремительно, не подозревая об ожида-